Детское

Перебираю старые фотки. Бабушка. Совсем молоденькая и очень красивая. А вот они с дедом. Послевоенный Питер, спокойные такие, светлые лица, в них еще читается тень прошедшей войны, но живет весна и надежда. Они познакомились в Репинке - молодые художники, строители нового мира.

      Мы приезжали  к ним каждые выходные. Вся наша банда - четверо внуков. Дедушкин дом был изумителен: в самом центре города, с садом, в котором каждую весну буйно цвели чудные яблони, высокие окна с фиалками в терракотовых горшочках и пышный жасмин в палисаде. Но самым ценным в доме был чердак - так мы называли нежилой второй этаж, куда, кроме нас и кошек, никто не ходил. Помимо большой комнаты, заставленной старинными самоварами, коробами, картинами и ящиками с душистой антоновкой, там были небольшие карманы-кладовки, в которых мы устраивали маленькие комнатки. У нас был детский, но самый настоящий чайный сервиз, купленный у старьевщиков, куча альбомов и карандашей и неизменная ваза с яблоками. Бабушка разрешала таскать туда кое-что из съестного и воду, так мы чувствовали свою полную обособленность от мира взрослых. 

      В обед она накрывала стол белоснежной льняной скатертью, накрахмаленной и отглаженной так тщательно, что если ее помять в руке, она издавала нежный хруст.  Неизменно на первое был суп в тарелках с золотой каемочкой.  Иногда нам детям разрешали есть хохломскими ложками. Вот это было счастье! Мы подбегали к серванту, чтоб успеть схватить самую заветную, чуть вытянутой формы, с золотыми ягодами. Она была новей всех и блестела. Ругались, конечно.  А после обеда был чай из чашек тонкого дулевского фарфора, и еще иногда нам ставили милые хрустальные розеточки с клубничным вареньем! Ах какое чудное варенье варила моя бабушка! 

      Летом в доме всегда сладко пахло яблоками. Самые красивые прели и сморщивались в натюрмортах в гостиной. Нам не разрешали их есть, потому что бабушка "обязательно хотела их написать". 

      Сколько я ее помню, бабушка не работала. Занималась хозяйством, но каждое утро собиралась, «как только закончит с делами», пойти наконец к деду в мастерскую. Но накатывали неизменные хлопоты, из школы возвращался ее младший сын, обед, стирка, и все откладывалось до следующей попытки. Она старалась писать дома, у окна в гостиной, но цветы и яблоки снова вяли, времени не хватало. Мне кажется, в какой-то момент она сдалась, а огромная мечта стать известным художником так и осталась мечтой. 

       А знаете, какие у нее были яркие, пронзительные работы! По-женски очень нежные и живые! В 2000-х, когда иностранцы охотились за русской и советской живописью, скупая ее тоннами, дед продал ее лучшие работы. Почти ничего не осталось.

Ранние северные пейзажи

       Ее имени нет среди списка известных художников нашей страны. Она отдала себя семье. Вырастила трех сыновей и вынянчила четверых внуков. У нас с ней были сложные отношения, меня не было рядом, когда она умерла, и я никогда не сказала ей, что люблю ее. Но сейчас с годами я все чаще думаю о ней, благодарю ее за все эти дорогие моему сердцу воспоминания, за тот уютный дом, в котором мы росли, за тот особый мир, который они с дедом создавали и который так тщательно она берегла. 

        По иронии судьбы так получилось, что мы с ней во многом похожи, и лишь прожив свой опыт, я могу лучше ее понять. 

        Мне бы очень хотелось ее сейчас обнять и прижаться к ее щеке. Показать, что я там наваяла, и неважно понравилось бы ей или нет, я бы сказала ей, что часто думаю о ней, когда рисую.  Что люблю ее всем сердцем и помню. Родная моя...